Армянский художник-пейзажист Геворк Захарович Башинджагян (1857-1925) провел детство в одном из красивейших уголков Грузии — в Сигнахи, где первые полученные впечатления предопределили склонности одаренного юноши. В мастерской М. К. Клодта в Петербургской Академии художеств сформировались его природные способности. В 1883 году за работу «Березовая роща» (Национальная картинная галерея Армении) он был удостоен серебряной медали.

Обосновавшись на постоянное жительство в Тифлисе, Г. Башинджагян в то же время много ездил, изучал природу и создал множество полотен, в которых воспроизведены красоты природы Армении, ее величественность, романтический дух («Ранняя весна», 1895; «Санаинское ущелье», 1910 и др.). Особенно значительны полотна Г. Башинджагяна, посвященные Арарату и Севану («Севан ночью», 1894; «Дождливый день на Севане», 1900; «Арарат», 1912 и др.), в которых художник предстает как мастер пейзажа, создающий эпический образ родной природы.

В данной статье публикуются заметки художника, напечатанные в сборнике «Мастера искусства об искусстве» (том 7). Также на нашем сайте можно познакомиться с портфолио профессиональных художников из Санкт-Петербурга.

Путевые заметки (1888—1892)

«Хотя художники непрерывно исследуют природу, изучают ее различные явления и тайны, получают от нее впечатления, они в это же время делают эскизы и этюды, то есть создают точные портреты природы. А зимой, запершись в мастерской, представляют тот или иной пейзаж, освещение, момент и т. д., порой же смотрят на развешанные на стенах этюды, обновляют впечатления и после этого создают картину. […]

[…] Я отправился с целью написать восход солнца, но чудо природы в такой степени подействовало на меня, что я все позабыл. В моей жизни это повторялось часто и повторяется и ныне. Подготовленный иду в какую-либо сторону для писания этюда, но когда дохожу до желаемого места, я оказываюсь не в состоянии двинуть кистью, смотрю очарованный и не насыщаюсь… Наконец, возвращаюсь домой с пустыми руками. […]

Когда художник находится на лоне природы, где его окружают бесконечно прекрасные пейзажи и восхитительные моменты, он становится бессильным воспроизвести какой-либо кусок природы. Но тот же художник, потеряв из поля зрения все это, когда наступает зима …запершись в своей мастерской, с радостью вспоминает виденное им, но уже недоступное больше созерцанию, обращается к помощи кисти и стремится воспроизвести желания своего сердца. […]»

Живопись (1904)

«Главная цель живописи та же, что и художественной литературы, скульптуры, то есть выразить истину, или, иными словами, — следовать законам природы. […]

[…] Живопись способна выразить такие вещи, которые часто невозможно передать с помощью других видов искусства. Например, в точной передаче ночного неба литература бессильна лишь по той причине, что для всех цветов не имеется слов. Каждый цвет имеет сотни оттенков, которые доступны исключительно живописи. Конечно, другие искусства также имеют свои достоинства и свойство, которых лишена живопись. Нельзя посредством кисти изобразив эхо, гром и т. д. […]»

Моё мнение о живописи (1917, август)

«[…] Начнем со знаменитого художника Репина. Величие этого живописца я усматриваю в его «Бурлаках», «Запорожцах», «Иоанне Грозном», а не в «рожах» Победоносцева, Плеве, Игнатьева и им подобных. Точно так же, как гениальность Пушкина представляется мне в его стихотворениях и «Евгении Онегине», а не в экспромтах, хотя часто и очень остроумных. […]

Я Репина не «браню» за его «рожи», но нахожу, что они при всей своей виртуозности представляют собою сплошное однообразие, близкое к картинам состарившихся художников, писанным по рецептам.

Каждая из «рож» в отдельности, — великолепный экспромт, очерченный умелой рукой несколькими мазками, но в общей массе они «рецептные».

Творческий дар художника проявляется не в его этюдах, писании добросовестно с натуры, проще говоря — не в точных портрета» с природы, а в картинах, в которых художник взялся разрешить известную задачу.

«Бурлаки», «Запорожцы», «Иоанн Грозный» Репина — дивные полотна, отражающие в себе ум, характер, чувства и взгляд на предмет автора. Это не «робкое подражание природе», а действительность, «переходящая из мира объективных норм в мир субъективных законов. Все это совершенно в пределах законов действительности. Упомянутые картины, подобно открытой книге, понятны для каждого интеллигентного человека. Любая фигура, физиономия действующего лица — настоящий тип, в котором можно прочесть всю его биографию. […]

I ..] Художник — тот, кто своим произведением заставляет зрителя переживать все то, что он сам пережил при воспроизведении ее. Приблизительно так определяет цель искусства Лев Толстой, и я с ним совершенно согласен. […]

I ..| Цель беллетристики, живописи и скульптуры одна и та же. Эти искусства — родные сестры, а истина — их мать. Художник, правда, не должен рабски копировать природу, он долями провести ее сквозь призму своего настроения. Воображение, фантазия, — все это необходимые элементы для создания художественного произведения. Однако какой бы пылкой фантазией ни обладал художник, его творчество не может быть истинно художественным, если оно вне здравого смысла и не соответствует законам действительности.»

Источник: Мастера искусства об искусстве : [Избр. отрывки из писем, дневников, речей и трактатов В 7 т /Под общ. ред. А.А. Губера и др. Т. 7-]. — Москва : Искусство, 1970.